Огненные ритуалы, общая боль, “нереальное напряжение”: новый альбом AMENRA "DE DOORN" изнутри
Певец Colin H. Van Eeckhout пересмотрел последние представления темы боли в бельгийской пост-метал сцене.
Colin H. van Eeckhout (второй справа) и Amenra — © photograph by Jan Opdekamp
Ночь тихо наступает в старинном городе Гент, в Бельгии, где жизнь в 2021 году в значительной степени в состоянии анабиоза на протяжении последних месяцев коронавирусной пандемии. Кафе и рестораны закрыты, культурные мероприятия остаются в подвешенном состоянии, а количество зараженных продолжает расти. Это часть непрекращающегося облака страха, которое солист Amenra Colin H. Van Eeckhout знал большую часть своей жизни, и научился ценить задолго до новейшего года чумы.
За два десятилетия, с тех пор как сформировалась Amenra, они стали специализироваться на грандиозных исследованиях боли и страданий, находя своего рода духовную силу в пост-метал стене звука и воплях и криках Van Eeckhout. Во время обычного года он бы стоял в центре сцены с группой, к которой он присоединился еще тинейджером, без рубашки размахивал бы микрофоном, татуированный и покрытый шрамами, ревущий в пустоту, повернувшись спиной к зрителям. В качестве примера его приверженности церемониям и самопожертвованию он достиг кульминации на выступлении в 2013 году, когда его пронзили крюками и подвесили как Христа над сценой.
Несмотря на эту благоговейную позу, певец говорит, что чувствует глубокую связь со слушателями группы, и новый седьмой альбом, De Doorn, был создан с учетом их самых глубоких эмоциональных ран. Это первый альбом мрачного квинтета, который не будет выпущен как часть их серии альбомов “Mass”, которые органично составляют ответ на трудности и кризисы в ближайшем кругу Amenra. Корни De Doorn были другими, не столько хроника персональных страданий, сколько собрание песен, созданных для нескольких сайд-проектов дома.
Два из этих проектов были созданы как “огненные ритуалы” для местных жителей Гента, поскольку Amenra были приглашены сопровождать официальное сожжение нескольких скульптур в городе. На одной из скульптур было оставлено место, чтобы люди размещали листы бумаги, на которых могли написать о своих личных утратах, прежде чем все это было предано огню.
Прошлогодние планы на международные гастроли были отменены, но новый альбом Amenra практически был завершен к тому времени, когда Covid-19 сильно ударил по западному миру. Группа приехала в США, чтобы свести пять своих грандиозных треков и записать бэк вокал Caro Tanghe, еще одной уроженкой Бельгии и опытной певицей Oathbreaker. Впервые весь альбом исполнен на родном фламандском языке.
Открывающий трек "Ogentroost” — это десятиминутная эпопея, которая с легкостью фокусирует на волнах гитары, шуме и мелодии, том как Van Eeckhout то бушует бесконечным ужасом войны, то смотрит успокаивающим взором матери. Следующая песня "De Dood in Bloei" (переводится как “смерть в расцвете”), в которой Van Eeckhout поет: “Палящее солнце садится / весть свет потерян / тела погребены / обращены в прах … любовь отвергнута / и вся ее красота / увяла и умерла”.
Помимо альбома De Doorn, группа недавно выпустила большой, созерцательный черно-белый документальный фильм о их истории, снятый Bobby Cochran. “Amenra: A Flood of Light” показывает жизнь в дороге и дома с группой, а также исследует ее расширенный творческий круг товарищей и соавторов, известный как Church of Ra.
Но сейчас лишь 21:00 час и Van Eeckhout уложил своих мальчиков близнецов спать. Сидя за ноутбуком в темной комнате дома, его борода стала длиннее, чем когда либо. Певец заходит в скайп, чтобы обсудить с командой новую волну активности, и найти немного света в темноте.
У ДРУГИХ ПОКОЛЕНИЙ В ИСТОРИИ БЫЛИ ЧУМА ИЛИ МИРОВЫЕ ВОЙНЫ, И Я ДУМАЮ ЧТО COVID-19 ЭТО НАШЕ ИСПЫТАНИЕ. ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ У НАС ЕСТЬ SKYPE...
COLIN H. VAN EECKHOUT: Если это так, ну, мы точно не можем жаловаться. Мы все равно пол жизни проводим в интернете. Могло бы быть и хуже.
Я ПРЕДПОЛАГАЮ ЧТО У AMENRA БЫЛИ БОЛЬШИЕ ПЛАНЫ НА ПРОШЛЫЙ ГОД, КОТОРЫЕ БЫЛИ ПРЕРВАНЫ?
Мы сделали дохренищу всего, но остались в Бельгии. Мы на самом деле не ездили за границу. Это было невозможно. Так что мы застряли здесь, но у нас было достаточно дел.
Мы писали музыку для русского фильма [1975, Зеркало] Андрея Тарковского. А потом был заказ на переработку средневековой музыки Бельгии и Голландии. У нас есть оперная/современная танцевальная пьеса. Это повсюду и это позволяет расширить перспективу, и учит многому из остального мира.
КАК ВЫ СЧИТАЕТЕ, ПАНДЕМИЯ, В КОТОРОЙ МЫ ЖИЛИ, ПРОЯВИТСЯ КОГДА-НИБУДЬ В ВАШЕЙ МУЗЫКЕ?
Я думаю это определенно произойдет. Мы много работаем с чувством одиночества и с определенными жизненными трудностями, которые мы вынуждены нести в одиночку. В любом случае в нашей музыке много одиночества и изоляции. Я считаю это очень вдохновляющим временем. Мы осознали [важность] человеческого присутствия и человеческого тепла и встреч с друзьями. Я верю, что это самое интересное время в нашей жизни. Это был дикий год.
ОТКУДА ВЗЯЛОСЬ НАЗВАНИЕ АЛЬБОМА “DE DOORN”? ОНО ПЕРЕВОДИТСЯ КАК “ШИП” [АНГЛ. “THE THORN”], ЧТО КАЖЕТСЯ СВЯЗАНО С РЕЛИГИОЗНЫМИ ОБРАЗАМИ, ДУХОВНОСТЬЮ И БОЛЬЮ.
Это определенно связано с болью, но большинство людей автоматически связывают это с терновым венцом. В этот раз мы выбирали не исходя от религиозного подтекста. Я стал одержим различными шипами, созданными природой, чтобы цветы могли защищать свою красоту и плоды. Я провел сравнение с людьми: мы все растим свои собственные виды шипов, чтобы защитить себя от всего что может ранить. В то же время, мы все носим с собой раны, которые причинили другим людям.
МНОГО МЕСТА В ВАШЕМ ДОКУМЕНТАЛЬНОМ ФИЛЬМЕ ОТВОДИТСЯ ДОРОГЕ И, КАЖЕТСЯ, ДЛЯ AMENRA В НЕЙ КОМФОРТНО И ВДОХНОВЛЯЮЩЕ. ДОРОГА В ВАШЕЙ ЖИЗНИ НИКОГДА НЕ БЫЛА ТРУДНОЙ?
Вещь, по которой мы вероятно скучаем больше всего — это просто быть в дороге вместе, быть в фургоне, отправляться в приключения, исследовать новые территории. Мы привыкли встречать новых людей по всему миру. Это странно, что многие твои друзья вычеркнуты из твоей жизни, ведь не все они живут в твоем городе или стране.
Все были напуганы в начале: “Черт, как же это будет?”. Мы думали что это будет трудно, но вскоре мы осознали что было бы хорошо изменить маршрут, вернуть все на свои места. Но мы скучаем по гастролям, мы занимаемся этим с 16 лет.
AMENRA НАЧИНАЛИ КАК ТРАДИЦИОННАЯ ХАРДКОР ГРУППА, НО ВАШ ВОКАЛ ТАК ИЛИ ИНАЧЕ КАЖЕТСЯ БОЛЕЕ МУЗЫКАЛЬНЫМ, ЧЕМ БОЛЬШИНСТВО ХАРДКОРНЫХ ИСПОЛНИТЕЛЕЙ.
Альбом за альбомом я становился более уверенным в себе. С годами вы тренируете себя и тренируете свое тело. Это сравнимо со спортом: разные условия, разные ситуации, в зависимости от того, как вы чувствуете себя физически. Теперь у меня есть смелость чтобы пойти на это, потому что знаю что могу это сделать.
В нашей музыке очень широкий спектр эмоций. У нас есть свирепые части и очень маленькие уязвимые части. Я всегда пишу вокальную партию согласно музыке, я слушаю ее огромное количество раз и спрашиваю себя: “ок, что я чувствую? Какой голос я слышу в голове в этой части?”. А затем стараюсь подчеркнуть музыку вокально и лирически.
ЧТО ОЗНАЧАЕТ НАЗВАНИЕ ПЕРВОЙ ПЕСНИ, "OGENTROOST", НА АНГЛИЙСКОМ?
Это невозможно перевести, потому что это слово не существует в английском языке. Песня "Ogentroost" это два слова, которые я сложил вместе, ogen - “глаза” и troost - утешить кого-то. Я объединил эти слова в “глаза утешения”. Это звучит просто на английском, но на моем языке это звучит поэтично и имеет смысл. Это тот взгляд в чьих-то глазах, когда ты был ребенком и тебе было действительно грустно. Твоя мать утешает тебя, и у нее такой взгляд на тебя, который ни с чем не сравнить.
Образ, использованный в этой песне, основан на истерзанных войной символах. Здесь во Фландрии и Бельгии до сих пор очень много военных мемориалов и военных захоронений. Это часть культуры здесь.
ЭТА ПЕСНЯ ТАКЖЕ ДЛИТСЯ 10 МИНУТ. ВЫ ЧАСТО РАСТЯГИВАЕТЕ СВОИ ТРЕКИ.
Мы действительно не торопимся. Если вы хотите сделать музыку для радио, вы играете рифф четыре такта и переключаетесь на другой. Но, на наш взгляд, иногда рифф или мелодия не достигает максимального потенциала, если не дать ему достаточно времени. В определенный момент мы перестали заботиться о том чтобы до чертиков надоесть людям, и стали использовать столько времени, сколько считаем нужным для определенной части. Это напряжение, которое вы создаете. Это другой вид написания. Это больше повествование.
МОЖЕТЕ ОПИСАТЬ ОБРАЗ ХУДОЖНИКА ИЗ CHURCH OF RA?
Это люди, безмерно движимые. Они движимы кровью, им наплевать на деньги или сколько внимания они получат — до тех пор, пока они попадают к нужным людям. Это сложно описать. Я люблю думать что все эти ребята добросердечные люди, которые сопереживают и способны поставить себя на место других людей. Это ключевой момент, который связывает всех этих мужчин и женщин вместе, будь то танцор, художник, фотограф. Все помогают друг другу бескомпромиссно. Это прекрасно.
КОЛЕБЛЮТСЯ ЛИ ВОВЛЕЧЕННЫЕ В COR ЛЮДИ ИЛИ ЭТО ДОСТАТОЧНО ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНАЯ ГРУППА ХУДОЖНИКОВ?
Довольно единообразная. Ты можешь кого-то действительно узнать только спустя время. Очень много людей, которые хотят быть здесь, но по неправильным причинам. Но в конце концов они снова уходят. Мы всегда говорим, что все кто когда-либо вносил свой вклад в дело, в некотором смысле является его частью, потому что они помогли нам построить крепость или что-то еще, что у нас есть. Мы обязаны многим людям кто помог нам на нашем пути. Мы не можем отдать должное за все.
Ты нуждаешься в них больше чем многие люди могут представить: фотографы и графические дизайнеры, и художники всех мастей. Иногда с ними обращаются как с дерьмом, потому что [разные] группы или менеджеры просто используют их как инструмент, чтобы создать что-то в удобное время. Но они должны быть неотъемлемой частью вашей истории. Эта обложка альбома будет с вами всю вашу оставшуюся жизнь. И вы хотите с теплотой вспоминать это сотрудничество. Обе стороны хотят гордиться тем чего достигли вместе.
ВЫ ВСЕ ЕЩЕ ДЕЛАЕТЕ ПОДВЕШИВАНИЯ?
Мы очень осторожны с такими вещами, чтобы это не стало трюком. Это первое, что люди видят и много говорят на интервью, но за 20 лет я делал это два раза на сцене. Это не главная часть на концерте Amenra. Это происходит тогда, когда я чувствую что это должно произойти. Это не связано с релизом альбома или шоу.
Вы становитесь материальной реализацией того кто преодолевает боль, которую он чувствует внутри. Если это случается на сцене и у тебя тысячи людей в мертвой тишине, затаившие дыхание, это создает связь между людьми, которая довольно исчезла в нашем современном обществе. У нас нет суеверий, как например, если видишь черную кошку, то жди беды.
Люди привыкли процветать на этом. У них был своего рода волшебный мир, в который они старались верить, и теперь это все исчезло. Но если ты создаешь определенное нереальное напряжение между людьми во время этих событий и встреч, это делает их особенными. Об этом стоит помнить. И ты чувствуешь себя частью чего-то необычного. Это не обычный концерт в пятницу вечером.
КАКОВО ВАШЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ОБ АУДИТОРИИ AMENRA И ЧТО ОБЩЕГО У ЛЮДЕЙ, КОТОРЫЕ СЛЕДУЮТ ЗА ВАМИ?
У большинства людей, которые в какой-то момент своей жизни сильно пострадали или достигли дна больше шансов найти связь с тем, что мы делаем. Людям, которые живут легкомысленно или стремятся к меньшей глубине жизни, я полагаю, сложнее понять то, что мы делаем. Они не видят ничего, кроме “О, слишком долгий один и тот же рифф”, или, “О, слишком много крика”. Это та музыка, которая требует небольшого усилия от слушателя.
ДОКУМЕНТАЛЬНЫЙ ФИЛЬМ ПОКАЗЫВАЕТ КОНТРАСТ МЕЖДУ ВАШЕЙ ЖИЗНЬЮ В ДОРОГЕ И ВАШЕЙ ЖИЗНЬЮ ДОМА. ОДНА ИЗ СЦЕН - ВЫ В ДВУМЯ ВАШИМИ ДЕТЬМИ И У НИХ РЯДОМ НЕСКОЛЬКО ИЗОБРАЖЕНИЙ ГРУППЫ KISS. ОНИ, ДОЛЖНО БЫТЬ, ЛЮБИТЕЛИ МУЗЫКИ.
Прямо сейчас им наплевать на KISS и Dio. Они слушают хип-хоп. Это забавно. Круто быть свидетелем эволюции человека. Быть все время в разъездах в составе группы очень романтично, но в конце концов ты всегда будешь больше отцом, чем музыкантом или вокалистом группы. Это определенно придает всему ценность. Это то, что дает ощущение, что у вас здесь на земле есть место.
Кроме того, у нас есть группа, в которой мы можем что-то значить для кого-то. Это один из самых красивых комплиментов, если вы получаете письмо или email от кого-то, в котором говорится: “Вы спасли мне жизнь”. Это выше моего понимания, что кто-то на другом конце света благодарит вас за то, что вы сделали. Мы надеемся, что кто-то сможет что-то извлечь из этого, но в конце концов мы стремимся к себе.
Я ДУМАЮ, ЧТО ПО МЕРЕ ТОГО, КАК ВАШИ ДЕТИ СТАНОВЯТСЯ СТАРШЕ, ОНИ ЛУЧШЕ ПОНИМАЮТ, ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ. ИМ ЭТО ИНТЕРЕСНО?
Многое из того что происходит немного экстремально, например, с крюками, кровью и прочим. Но они видели это с самого детства, в значительной степени, поэтому не видят в этом ничего особенного. Они видят в этом нечто нормальное, и это очень интересно видеть — то, что может кого-то шокировать, нормально для того, кто привык это видеть. Очень интересно все это видеть. Но, как и большинству детей, им на самом деле наплевать на то, что делает их отец.
ВЫ ОСТАВЛЯЕТЕ МНОГО СВИДЕТЕЛЬСТВ ТОГО ЧТО ДЕЛАЕТЕ.
Мы стараемся оставить после себя что-то, что может значить для них, даже после смерти. Они всегда могут услышать как их отец говорит с ними, если они захотят. И все, что мы делаем - это долгое прощание. Мы прощаемся с момента нашей первой записи. Так что, по крайней мере, у нас есть это.